«А потом навели на меня пистолет. Прямо в грудь, в сердце». Монолог студента, жизнь которого изменилась после пикета

Вечером 8-го октября 2022-го я вышел на улицу с плакатом. Написал на нем: «Свободу и победу Украине. Нет могилизации». Достаточно безобидные слова, как по мне. Я устал от пропаганды, от людей с промытыми мозгами — хотелось сделать хоть что-то. Просто сидеть уже было нельзя. 

Последствия пикета повергли меня в шок. Меня задержали, привезли в отдел на проспекте Богдана Хмельницкого. Оформили, изъяли телефон, чтобы якобы проверить, не ворованный ли он. Хотя на самом деле IMEI берут не для этого — им надо было получить возможность следить за мной. Я догадался об этом и сначала отказался, на что сотрудники ответили: «Нас шестеро, ты один. Записи с камер подотрем». Стало страшно, и я сдался. 

Потом начался «допрос». «Почему у тебя такая позиция по войне? Кто тебя финансирует? Кто фотографировал твой пикет?» Вопросы были такими. Я отвечал однобоко. Меня крыли матом, называли предателем. Видимо, мои ответы их не устроили. Поэтому меня затолкали в туалет, согнули над вонючей дырой вместо унитаза и навели на меня пистолет. Прямо в грудь, в сердце. «Или убьем, или будем окунать туда, пока не задохнешься», — сказал мне полицейский. Это была самая жуткая часть. Я сдался и признался, кто меня фотографировал. «В следующий раз выйдешь в пикет — посадим. Поджог военкомата, экстремизм или изнасилование на тебя повесим. Ты не наш, если ты за Украину. Мы империя, а ты враг», — уверяли меня подключившиеся к допросу эшники. 

Все показания, например, что я якобы рассчитывал получить деньги за пикет, я дал под давлением, но как это докажешь? Они действовали коварно, как настоящие приспешники империи зла, чтобы получить «доказательства» для суда, где меня в итоге оштрафовали на 30 тысяч рублей за дискредитацию ВС РФ. Но выйдя на пикет, я почувствовал себя легче, совесть очистилась. Я, да и мы все, виноваты в этой войне… Если бы все вышли на акции, то, возможно, война бы уже закончилась.

После моего дела одногруппники начали присылать оскорбительные карикатуры в беседу, издевались надо мной, шутили, что я недоразвитый, больше не помогали по учебе, а в конце просто перестали со мной общаться. Я чувствовал себя очень некомфортно. Впрочем, отношения у нас и раньше были не очень: им всегда нравилось чувствовать превосходство над другими людьми и даже народами. Это токсичные люди. Так же, как и Ольга Ермолова — замдиректора нашего Белгородского индустриального колледжа. Она хуже всех: говорила, что я предатель и дурак, что я нахожусь в какой-то зоне риска, должен отчитываться о своем вечернем местонахождении и участвовать в провластных мероприятиях. За такую беседу я на нее и этот проклятый колледж подал в суд — к сожалению, безрезультатно. 

28-го октября я поехал к тете в Москву. Говорят, это город возможностей, но для меня — нет. В январе тетя выгнала из дома, потому что, насмотревшись пропаганды, называла меня предателем и фашистом за мою адекватную позицию и за то, что я давал интервью радио «Свобода». «Собирай вещи, или мы на тебя заявление напишем, что ты экстремист. Из Москвы ты далеко не уедешь», — так сказала моя тетя. 

Я смог найти спальное место в Жулебино за 10 тысяч рублей и попытался пожить в Москве еще немного. Устроился в жулебинский офис Wildberries и, честно проработав месяц с января по февраль графиком 5/2, не получил часть зарплаты — мне заплатили 30 тысяч из 40. Это копейки. С работодателем договориться не получилось. Я твердо решил вернуться в Белгород, а на прощание повесил украинский флаг на стенку офиса. Сотрудники донесли на меня в полицию. Когда я уже был дома в Белгороде, ко мне пришел мужчина в штатском, он долго звонил в дверь, а когда я откликнулся, сказал: «Вадим, выходи, тут опрос. А то будет хуже!» Я не открыл. После этого пришли полицейские, составили протокол об уклонении от уплаты штрафа. Работодатель, тем временем, сказал: «Зарплаты не будет, пока не приедешь к нам и не извинишься на камеру. Тогда подумаем».

Сейчас я в академическом отпуске и вечно дома, изолированный от всех этих людей, среди которых нет ни одного человека с антивоенным взглядами, от пропаганды и внешнего мира. Я сижу и целыми днями играю в видеоигры, читаю новости. Иногда общаюсь с людьми онлайн — с теми, кто разделяет мои взгляды, а нас, в свою очередь, разделяют километры. 

В Белгороде меня никто не поддерживал: бабушка и дедушка, с которыми я живу, придерживаются противоположной точки зрения, хоть мы друг друга и любим. Мать меня бросила, когда я был маленьким. Я не знаю, что она думает сейчас. Да и сам Белгород — город, охваченный смутой: очень мало кто против войны, люди боятся даже на кухнях правду говорить. Недовольны обстрелами, боятся — а причины, почему нас обстреливают, все равно не видят в упор. 

Я не хотел и не хочу здесь оставаться. Ни платить штраф за дискредитацию, ни извиняться я не буду, потому что я ни в чем не виноват. Я имею право выражать свою точку зрению, а еще имею полное право получить зарплату, которую мне обещали. Я честный человек среди множества нечестных — война вскрыла множество проблем России, обнажила природу людей, сразу стало понятно, кто есть кто. 

У меня сводная сестра в Украине, и я не молчу ради нее — она мой пример и ориентир. Скоро закончится мой академический отпуск и, возможно, меня захотят мобилизовать, отправить на убой, но я сбегу из России. Надо ехать прочь из этой страны, и у меня все для этого есть: голова, ноги и руки. Сейчас я делаю визу в Германию — в свободный мир, где я бы хотел стать журналистом или секретарем суда. Нет никакой прекрасной России будущего, у нее есть только ужасное прошлое и настоящее, а перспектив нет. Погибая, она скорее всего начнет расстреливать людей, как при Сталине, изо всех сил пытаясь удержаться. Умирать вместе с ней никто не должен. Верьте в себя, свободные, свободолюбивые люди! Добро победит.